Истерики у потерпевших — дело, в общем-то, обычное. И предположения о страшном, кровавом убийстве — тоже: даже когда труп висит в метре от пола, рядом валяется табурет, а на столе лежит посмертная записка, все равно ж найдется какая-нибудь бабушка, которая, качая головой, заявит в окружающее пространство: «Ой, убили, убили».
А потом журналисты с родственниками начинают делать выводы:
Для того, чтобы обнаружить отсутствие телесных повреждений, достаточно сделать вскрытие. Для генетической экспертизы действительно понадобится месяц-полтора. Кстати, по таким вот «нашумевшим» делам генетика назначается гораздо охотнее, даже если идентифицировать труп можно и без нее. Такое впечатление, что для надзирающих прокуроров «генетика» служит показателем «солидности» дела. Да и суды к делам с такими экспертизами как-то по-другому относятся: зря, что ли, деньги плочены?
Впрочем, часто без генетики не обойтись: я, например, когда направлял, единственный раз в жизни, дело по убийству в суд без трупа (то есть, не нашли его просто), генетику назначал. Осудили товарища в конце концов, и даже областной суд оставил в силе приговор. (А труп нашли где-то примерно через полгода после приговора).
Ну вот, аналог той самой бабушки с ее гипотезами.
При отравлении угарным газом лицо, если я правильно помню, действительно синеет — вот это, наверно, «признаки удушения» и есть.
«Как пишут «Новые Известия», если верить неофициальным источникам – трупы детей были расчленены» — а вот за такие гипотезы расчленять надо сами «неофициальные источники».
…и некоторых «ясновидящих»:
Ну конечно: если она скажет, что они сами умерли от разведенного в коллекторе огня, то про нее никто не напишет, ни одна газета «Жизнь».