Читаю два заключения «лингвистических экспертиз» по обвинению в оскорблении владимирского губернатора: первое, второе. Все время при виде таких документов вспоминается анекдот про мастера, который «просит рабочего выточить деталь, аргументируя это интимными отношениями с матерью рабочего». Писано на уровне «мама мыла раму», в обоих документах объясняется, что такое «мнение», «суждение», и т.д.
В отличие от прошлого юрилингвистического заключения, здесь вроде никому ничего не лижут. Эксперт в первом заключении затрудняется решить самый главный вопрос о том, являются ли крамольные реплики «порочащими или унижающими честь достоинство и репутацию». Во втором — результат неоднозначен: всего реплик было три, по первой на вопрос о том, относится ли она к губернатору, ответ «не относится», по второй — «относится», по третьей — затруднились ответить. Но даже и одной, думаю, будет достаточно.
Единственное, что можно скинуть из обвинения — «с использованием СМИ». Дело в том, что статья 24 закона «О СМИ» прямо предусматривает применение к сетевым и компьютерным способам распространения информации аналогии. То есть, для просто компьютерных носителей информации применяются правила для печатных изданий, а для сетевых — правила для вещания. Но статья 3 УК прямо запрещает применения уголовного закона по аналогии. То есть, интернет при применении уголовного законодательства считать средством массовой информации нельзя.
P.S. В цитатник, из второго заключения:
«Несколько неоднозначной делает эту синтаксическую конструкцию продолжение, в котором речь идёт о его (сучары) причастности к возможно готовящемуся покушению и снятию губера.»
…засимЪ плакалЪ.
