«Дело Поносова»: вердихт

Ну что, как и следовало ожидать, подсудимый не мог не знать, что своими контрафактными действиями он причиняет, можно сказать, невосполнимый ущерб маленькой, несчастной, всеми забитой лавчонке по торговле всякой софтовой мелочевкой… Может быть, именно этой самой суммы как раз и не хватит для того, чтобы, когда ее бедолага-президент полетит в космос, разогнать его корабль до третьей космической скорости, ой вэй… И как, спрашивается, после такого разору платить налоги?..
Короче, суд согласился со следствием в том, что, согласно уставу школы, ее директор в ответе за все, и привлек его за «пиратство». Разумеется, это тоже чушь собачья: ответственность УК предусматривает не за неисполнение обязанностей по контролю за программным обеспечением, а за конкретные нарушения. Которые должны быть доказаны в соответствии с УПК: объективная, субъективная стороны, как обгонял, как подрезал, и т.д. К тому же, ни Устав, ни законодательство не возлагают на директора школы обязанностей по контролю за ПО.
Суд так и пишет, что Поносов «должен нести ответственность за нарушение авторских прав в силу своих должностных полномочий». Скрывая за этой корявой формулировкой полное отсутствие указаний на то, в чем эти полномочия заключаются, и каким боком туда затесался контроль за программным обеспечением. Единственное, чем суд пытается обосновать это странное утверждение — ссылка на вторую часть статьи 48 закона «Об авторском праве…», в соответствии с которой, «Физическое или юридическое лицо, которое не выполняет требований настоящего Закона, является нарушителем авторских и смежных прав». Оставляя при этом за кадром вопрос о том, почему ответственность должна быть именно уголовной, а не, скажем, дисциплинарной или гражданской.
Кстати, уже и на местах сообщают, что мусора часто при так называемом «расследовании» перестают искать конкретных исполнителей и привлекают за все руководителей предприятий. Не знаю, насколько большую роль здесь сыграл наш прецедент, но если учитывать, что его освещали и продолжают освещать в прессе, то, наверно, многие пиратоборцы узнали о таком прогрессивном способе раскрытия преступлений именно благодаря ему. А что? Удобно: всегда есть крайний.
Ну, естественно, написано про «ущерб», причиненный мелко-мягким. Я, кстати, вообще не понимаю, чего про него пишут: судьи, в отличии от следователей, Гражданский кодекс не забыли, да и по гражданским делам ущерб с упущенной выгодой, наверно, не путают — а вот поди ж ты, все пишут и пишут. Ритуал уже такой.
«Состав преступления», как и следовало ожидать, нашли в использовании компьютеров после прокурорской проверки, т.е., с 25 мая по 22 августа (я уже останавливался на том, какую роль здесь сыграла эта расписка). Естественно, при допросах свидетелей этот вопрос тщательно выясняется, да никто и не думает это скрывать. Тем легче. Не принимает суд и доводы о том, что использование компьютеров было вызвано крайней необходимостью, но, к сожалению, ничем это не мотивирует. Затрудняется, наверно.
Трогательная деталь: помня из кассационного определения о необходимости исследования в судебном заседании «журнала «BusinessWeek», и, видимо, не имея оного под рукой, вопрос об «активах компании» суд задает терпиле товарищу Потапову. И отмечает потом в приговоре: «Ему, как представителю потерпевшей стороны, активы корпорации Майкрософт неизвестны». А жаль. С удовольствием послушал бы об активах.
Оставил суд без внимания и скидки для школ на мелкую мякоть: на них ссылалась защита в обоснование того, что сумму «ущерба» неплохо бы и снизить. Мотивировалось это тем, что скидки — они для «легальных пользователей», а не для проклятых пиратов. С одной стороны — вроде канает за отмазку. С другой — диапазон цен на одно и то же ПО из-за скидок — довольно широкий. Неустранимые сомнения должны толковаться в пользу обвиняемых, но в вопросе о ценах на программы этого никогда не делалось: всегда берут самое дорогое, а не ОЕМ, скажем.
И еще один больной вопрос. Понятие «использования» объектов авторского права дается для программ — в законе «О правовой охране программ для ЭВМ и БД», а для общего случая — в ЗоАП. Причем в «общий случай» входят и программы. ЗоАП принят позже, значит при расхождении с законом «О правовой охране…» последний не действует и применяется ЗоАП. В трактовке понятия «использования» как раз наблюдается расхождение.
Если пользоваться определением из «О правовой охране…», то проблем с доказыванием состава преступления нет: под «использованием» там понимается «выпуск в свет, воспроизведение, распространение и иные действия по их введению в хозяйственный оборот». Пользование компьютером вполне канает за «иные действия».
Но вот из определения, которое в ЗоАП под использование программы попадает для нашего случая — только «воспроизведение», к которому относится и «запись в память ЭВМ». Только вот законодатель не указал, какая из записей относится к «воспроизведению»: самая первая, или вообще любая. Но полное определение звучит так:

«воспроизведение произведения — изготовление одного или более экземпляров произведения или его части в любой материальной форме, в том числе в форме звуко- и видеозаписи, изготовление в трех измерениях одного или более экземпляров двухмерного произведения и в двух измерениях — одного или более экземпляров трехмерного произведения; запись произведения в память ЭВМ также является воспроизведением;»

Дело в том, что «память ЭВМ» из закона — это не совсем «память» в обыденном понимании. К «памяти ЭВМ» закон относит вообще любую память, в том числе и жесткий диск. И, если мы при толковании этой самой «записи в память» будем исходить из того, что она является «изготовлением экземпляра» в материальной форме, то получается, к «воспроизведению» относится только первая «запись», т.е., установка программы. После этого — все, «экземпляр в материальной форме» изготовлен. Что происходит потом — относится исключительно к технологическим аспектам ее функционирования, и умыслом пользователя компьютера, разумеется, не охватывается. К тому же, эта неопределенность в тексте закона должна толковаться в пользу обвиняемого.
Ага, щас. Суд, разумеется, под «записью» понимает вообще любую, и пишет в приговоре, что функционирование программы связано с ее многократной перезаписью, «которая является частным случаем воспроизведения». Хоть бы на эксперта какого сослались для приличия, что ли.
Тем не менее, по моему скромному мнению, уже этот приговор при кассационном обжаловании оставят в силе, скорее всего. Областные суды и не такое фуфло оставляли.