О важности своевременного доступа к официальным документам

Медяки шведского короля

«…В 1627 году, проходя мимо лавки новгородского купца Богдана Шорина, подьячий Приказной избы Гришка Федосьев заметил, как собравшиеся купцы оживленно читают какую-то бумагу. Сомнений не было — тут творилось государственное преступление. Бдительный подьячий немедленно донес об этом факте властям, и сомнительный документ был конфискован. Этим документом оказалась… копия грамоты Столбовского договора 1617 года между русским царем Михаилом Федоровичем и шведским королем Густавом Адольфом.
Но как копия межправительственного Договора попала в Новгород? Следствие по этому делу вели новгородский воевода князь П. Я. Одоевский, дьяки Григорий Волков и Рахман Болдырев. Было установлено, что в грамоте «посольская договорная запись вся описана подлинно». Во избежании обвинений в неуважении к царской власти, титул царя в «пиратской копии» договора был по всем правилам написан золотом, что в дальнейшем облегчило участь купцов.
Из материалов дела выяснилось, что купец Прокофьев после заключения Столбовского мира выехал из Новгорода в Москву, где за рубль купил копию русско-шведского договора у подьячего (государственного чиновника), который и писал сам договор. Прожив 4 года в Москве, в 1620 г. купец вернулся домой и в 1625 г. умер. Сын его в это время находился в Москве, грамота попала в руки другого купца Андрея Харламова, и находилась у него полгода. После приезда из Москвы сын Прокофьева получил документ отца и хранил его у себя, но слухи о существования такого документа уже поползли. Грамоту на время попросил купец Богдан Шорин и «велел списывать Ваське Шпилькину», т.е. скопировать её. Допрошенный Васька Шпилькин с перепугу заявил на следствии, «что грамоты у Богдана Шорина не видел и ничего не списывал». Помимо упомянутых купцов грамоту читали торговцы Богдан Толмачев, Никифор Хамов, Федор Шелковников и Сергей Иголкин.
После проведения тщательного следствия, протоколы допросов («расспросные речи») были отосланы в Москву. Поскольку политической подоплеки в деле не обнаружилось и других копий договора не было найдено, царские власти проявили к участникам этой истории снисхождение и те отделались легким испугом. Однако этот инцидент резко изменил судьбу всех участников этого дела.
Дело в том, что договор, заключенный русской и шведской сторонами в Столбове в 1617 г., включал пять статей, непосредственно касающихся вопросов торговли. Договор предусматривал, что единственным торговым партнером России, с которым русские купцы могли вести прямую торговлю, была Швеция. В 14-й статье русским торговым людям обеспечивалось право свободной торговли в Стокгольме, Выборге, Таллинне и Нарве. Кроме прямых торговых операций в Стокгольме русское купечество могло осуществлять транзитную торговлю с западноевропейскими купцами. Более того, в 15-й статье договора шведам предписывалось выделить гостиные дворы для русских купцов в Стокгольме, Ревеле, Ивангороде и Выборге. Договор открывал широкие перспективы для русских купцов… но сами русские купцы узнали о его содержании лишь в лавке Богдана Шорина спустя 10 лет после его подписания.
История с грамотой подтолкнула их к решительным действиям, и все бывшие подследственные в краткие сроки стали весьма состоятельными людьми.»