Павел Протасов, «Комплексная подстава»

Обсуждение

Во время подготовки этой статьи я отправил письмо с вопросом в один из специализированных списков рассылки. Но что-то на сервере «заглючило», и вопрос мой, хоть и отослался подписчикам, но – от моего собственного имени. Тем не менее, я получил около десятка ответов. Причем только с тремя из ответивших я до этого поддерживал переписку.

Очень показательный пример. Представьте: к вам обращается совершенно незнакомый человек – и вы ему помогаете. А ведь все сетевое общение строится именно на том, что его участники не накапливают, а что-то отдают другим: знания, письма, файлы… Именно в этом состоит основное различие между мирами «реальным» и «виртуальным», и, если вы хотите лучше понимать, как мы все в этом нашем Интернете живем – нужно понять этот простой общий принцип. Дальше будет легче.

Контрафакция в историческом аспекте

Увы: не всегда альтруизм поощряется. Если файлы, которыми обмениваются сетяне, охраняются авторским правом, процесс обмена получает название «пиратства», и наше государство начинает с ним бороться¹. Посмотрим, какими способами осуществляется эта борьба.

Но сначала – небольшой экскурс в историю. Статья за «пиратство» появилась в Уголовном кодексе РФ, принятом в 1996 году. Однако до начала «двухтысячных» она оставалась «мертвой», и практически не применялась. Переломным моментом стоит считать февраль 2001 года. Тогда в Москве был проведен трехдневный семинар для руководителей и следователей прокуратуры, на котором обсуждались вопросы борьбы с контрафактными произведениями. Со всей России съехались представители прокуратур, а докладчиками были люди из тех регионов, в которых были хоть какие-то дела по статье 146.

Естественно, практика в разных областях очень сильно различалась, однако, чуть ли не в каждом втором выступлении в качестве основной проблемы применения статьи выступающие называли затруднения с определением размеров «крупного ущерба», который был нужен для наличия состава преступления. По «имущественным» статьям УК с «ущербом» все было понятно. А вот как определить ущерб от копирования нематериальной информации? Естественно, практика пошла разными путями: кто в лес, кто по дрова… Скажем, юридический советник РАПО предложил методику «сто МРОТ за одну видеокассету» [17, с. 129], основанную на законе «Об авторском праве и смежных правах». А вот в прокуратуре Москвы «крупным» считали ущерб, превышающий 500 МРОТ [17, с. 108]. Судья Верховного суда В.В.Дорошков ввел в оборот термин «крупный моральный ущерб» [17, с. 37]. Короче говоря, разброд и шатание…

Поэтому, когда тогдашний заместитель Генерального прокурора В.В.Колмогоров выпустил информационное письмо [4] по итогам этого семинара, методике подсчета ущерба в нем было отведено заметное место. Основной идеей подсчета было – плюсовать в «ущерб» все, что только можно. В качестве обоснования такого странного подхода было провозглашено, что «понятие ущерба в уголовном праве шире понятия убытков по гражданскому праву». Это было что-то новенькое: в общую сумму зам Генпрокурора предлагал записать «моральный ущерб», «ущерб от нарушения конституционного права на охрану законом интеллектуальной собственности (ст. 44 Конституции Российской Федерации), ущерб деловой репутации, причиненный легальному производителю».

Все это было нонсенсом с точки зрения уголовного права. Ни по каким другим составам преступлений понятие «ущерба» не трактовалось так широко². Надо сказать, что Гражданский кодекс не знает «имущественного ущерба» вообще: в его 15 статье вводится понятие «убытков», которые состоят из «реального ущерба» (то есть, «материальных» потерь) и «упущенной выгоды» (то есть, доходов, которые были бы получены при нормальном ходе событий). А «моральным», в соответствии с 151 статьей ГК, бывает только «вред»³.

Вот и громоздят сейчас суды в приговорах сомнительные юридические конструкции типа «имущественный ущерб в виде упущенной выгоды». Если бы такое сказал студент на экзамене – его бы выгнали за дверь, а в приговор писать – можно: зам Генерального разрешил. Но если по уголовному делу, например, о краже, попросить записать в «крупный ущерб» «упущенную выгоду» или «деловую репутацию», то просьба эта столкнется, скажем так, с непониманием суда. Общая часть Уголовного кодекса четко разделяет «имущественный ущерб», «упущенную выгоду» и «моральный вред». И все, что не «ущерб», должно вписываться в гражданский иск, который рассматривается в рамках уголовного дела.

Хороший пример такой надуманной конструкции – фабула дела №82256 по обвинению Т. по статье 146 [9]. Фрагмент, относящийся к «ущербу» выглядит так: «Таким образом, Т. совершил незаконное использование объектов авторского права с целью извлечения выгоды, причинив крупный ущерб правообладателю АОЗТ «1С», официальным представителем которой на территории Саратовской области является ООО «А.», на сумму 88340 рублей, а также в виде подрыва деловой репутации указанных фирм, являющийся для АОЗТ «1С» крупным ущербом, поскольку включает в себя не только ущемление имущественных прав и причинение реального материального ущерба законным интересам правообладателей, но и нарушение конституционных прав и охраняемых законами РФ и международными договорами прав, а так же подрыв их деловой репутации».

Про «нарушение конституционных прав» – это тоже из письма Колмогорова. Хотя права эти нарушаются любым преступлением. Например, при убийстве нарушается право человека на жизнь, но никто и никогда в здравом уме не оценит это денежными суммами, и в «ущерб» по уголовному делу не запишет.

Особо продвинутые писали что-то о «распространении контрафактных программ, вытеснивших лицензионные», и считали «материальным ущербом» стоимость непроданных официальным дилером экземпляров. Подход этот сомнителен⁴, поскольку основан на предположении, что покупатель «пиратской» копии непременно купил бы лицензионный экземпляр. И даже с этим сомнительным предположением получается, что «вытеснять» что-то могут только установленные программы. Но если с пиратского диска устанавливалась всего одна – «ущербом» считались все остальные, сколько их на том диске было.

Хотя в таком подходе есть здравое зерно: в существующей до сих пор практике единственный случай, когда неполученный доход можно записать в «ущерб» – это тогда, когда потерпевший неминуемо был должен его получить. То есть, если кто-то воспользовался услугой, но не заплатил, мы можем говорить об ущербе, причиненном тому, кто эту услугу оказывал. Однако это имеет смысл, когда оказание услуги сопряжено хоть с какими-то затратами. В случае с непотребляемой и нематериальной информацией правомерность подсчета – под большим вопросом. К тому же, пользователь «пиратской» копии не пользуется поддержкой и сервисным обслуживанием производителя, так что, даже если и ставить убытки программистов в зависимость от «украденных» экземпляров программ – все равно, на такую же сумму «пираты» не наработают.

Кстати, «пиратство» косвенно поощряет сам подход к продаже программ, напрямую копирующий методы из «материального мира». Прежде всего, это выражается в схеме, при которой вы платите деньги за товар, и бесплатно получаете обслуживание. То, что работает с технически сложным товаром, который обслуживать намного дешевле, чем купить, напрочь отказывает в случае с программой, с которой все обстоит с точностью до наоборот. Именно поэтому программы «крадут»: потому что их легко «украсть». А то, что легко украсть – очень трудно защитить. Уже сейчас «война с пиратством» превращается в войну с собственным народом, причем воюющие сами вовсю пользуются контрафактом⁵.

В общем, такой метод подсчета ущерба очень напоминает тот, что был применен Антоном Семеновичем Шпаком в советской киноклассике: «Куртка замшевая… Три!» Так, пожалуй, и будем именовать в дальнейшем: «метод Колмогорова-Шпака».

Правда, потом, в связи с трудностями в исчислении «крупного ущерба» он был заменен на «крупный» и «особо крупный» «размеры», которые составили сначала сто и пятьсот минимальных размеров оплаты труда, а потом – пятьдесят и двести пятьдесят тысяч рублей [2]. В общем, теперь «ущерб» подсчитывать не требуется. Тем не менее, и сейчас в приговорах по статье 146 часто это слово мелькает.

Этому есть очень простое объяснение. Дело в том, что письмо Колмогорова – это документ не столько правовой (законностью там и не пахнет), сколько политический. Поэтому никакие изменения в законодательстве влияния на оценку «ущерба» оказать не могут. Вы скоро в этом убедитесь.

Главный герой

Из более-менее больших российских антипиратских организаций можно выделить «Некоммерческое партнерство «Поставщиков программных продуктов» (www.appp.ru) и «Русский щит». Если первое постоянно устраивает какие-то промо-акции, агитирует за «лицензионный софт» и разрабатывает «методики борьбы с пиратством», которые рассылает по управлениям внутренних дел, то «Щит» не имеет даже своего веб-сайта.

Да и в вопросе уголовного преследования «пиратов» стратегия «Русского щита» в корне отличается от НП «ППП»: его президент Юрий Злобин в интервью так и говорит, что силовые акции для их организации – это крайняя мера [13]. Зато НП «ППП», наоборот, активно использует государственный репрессивный аппарат для защиты своих интересов. Скажем, из 528 дел по статье 146, возбужденных в 2004 году, 323 – за программы членов Партнерства. Из дел за первый квартал 2005 года – больше половины по заявлениям «1С» и партнеров [11] («1С» – один из создателей этой конторы).

Описывая свою деятельность [14], НП «ППП» особый упор делает на сотрудничество с правоохранительными органами: оно готовит для них обзоры судебной практики, осуществляет «методическое обеспечение» и даже проводит экспертизы. Что экспертом, в принципе, не может быть лицо, состоящее в зависимости от потерпевшей организации, почему-то никого не волнует. Правда, сейчас такое бывает довольно редко: благодаря «методическому обеспечению», которое рассылается по экспертным учреждениям, экспертизы может проводить и тамошний персонал.

Кстати, в предыдущей статье я утверждал, что зря «отделы «К» выкладывают на всеобщее обозрение приговоры, вынесенные по «их» делам, и содержащие неимоверное количество нарушений. Похоже, в НП «ППП» это понимают. Так, после того как я в одном из сообществ «Живого журнала»⁶ высказал сомнения в правомерности вынесения одного из приговоров [6], опубликованного на сайте Партнерства, документ этот перекочевал в «запароленную» часть сайта. Но информация, к счастью, хочет быть свободной: теперь этот приговор можно много где найти⁷.

В своей пропаганде НП ППП предельно широко трактует понятие «пиратства», включая в него даже «несанкционированный выпуск технической документации», который якобы к нему подстрекает⁸. Учитывая то, что «эксперты» по таким делам чаще всего пользуются методиками, подготовленными в НП, ясно, что именно такое широкое понимание «пиратства» применяется на практике повсеместно.

Расширительной трактовке подвергается и сама статья 146. Например, как в случае с «делом Поносова» [18], расширительно толкуется понятие «использование»: вместо действий, предусмотренных в законе «Об авторском праве и смежных правах» под ним понимают просто пользование компьютерами с установленными контрафактными программами. И, несмотря на то, что она предусматривает ответственность за действия, совершенные в целях сбыта, при «использовании» про это забывают.

Сам текст второй части статьи составлен не совсем удачно: она предусматривает ответственность за «незаконное использование объектов авторского права, а равно приобретение, хранение, перевозка контрафактных экземпляров произведений или фонограмм в целях сбыта». При шулерском толковании текст делится на две части, до «а равно» и после, и утверждается, что в целях сбыта должны совершаться только приобретение, хранение и перевозка. Это не так: в кодексе есть еще несколько статей, в которых применяется такая речевая конструкция (184, 295 и 317), и все они, разумеется, трактуются так, что предусмотренные «цели» относятся ко всему тексту статьи, без исключений. Однако для 146 статьи нам предлагают иную трактовку. Надо сказать, что в этом пиратоборцы преуспели: точка зрения, согласно которой пользование контрафактным софтом может быть уголовно наказуемым, является господствующей. На самом деле, необходимо сначала доказать именно сбыт, то есть установку программ. Работники организации могут нести ответственность только как организаторы или пособники – но без установления обстоятельств установки софта наличие состава преступления не может считаться доказанным, все, о чем можно говорить – это административное правонарушение, предусмотренное статьей 7.12 КоАП. В случае же «домашнего» использования никакого правонарушения вообще не происходит.

Расширенное толкование «ущерба» проникло даже в сам текст статьи 146 УК. Первая ее часть предусматривает ответственность за плагиат, причем для состава преступления требуется, чтобы правообладателю был причинен крупный ущерб. Но право на имя – неимущественное, его нарушение никакого материального ущерба причинить не может. Для того чтобы такое сочинить, нужно было держать в голове именно определение «ущерба» по-колмогоровски.

«Метод Колмогорова-Шпака» в действии

Но интереснее ситуация с определением «экспертами» размеров этого «ущерба». Например, на форуме сайта «Интернет и право» (www.internet-law.ru) один из пользователей как-то приводил пример из практики: «пират» продал диск, на котором было записано 23 музыкальных альбома в mp3. «Эксперт», проводя свою «экспертизу», высчитал, что «ущерб» от продажи каждого из них равен тысяче долларов. Итого – двадцать три тысячи. Дело направили в суд и прекратили за примирением после того, как подсудимый выплатил потерпевшим сорок две тысячи, правда, уже рублей.

Кстати, по непроверенной информации, в регионах уже складывается практика, при которой правообладатели покупают лицензии на игры не для того, чтобы их продавать, а чтобы отсуживать деньги у тех, кто купил у пиратов. Впрочем, я даже ссылок давать не буду: информация непроверенная, мало ли кто и что на форумах пишет⁹. Но – почему-то верится…

А вот вам проверенные данные, истинность которых гарантирована Железнодорожным районным судом города Пензы: приговор по делу Алешкина А.А. [5] Суть дела заключалась в следующем: во время «контрольной закупки» сотрудники милиции изъяли некоторое количество компакт-дисков с «пираткой». Часть суд из обвинения исключил, оставив в итоге: CD—ROM с игрой «Quake IV», и DVD—ROM с играми «Quake IV», «Age of Empires III», «Fahrenheit», «Heroes of Pacific», и «Serious Sam II». При этом в приговоре указано, что правообладателю, ЗАО «1С», был «причинен ущерб в сумме пятидесяти одной тысячи рублей».

Но, если посмотреть на дату вынесения приговора, то мы увидим, что на тот момент действовала теперешняя редакция статьи 146 УК, и никакого ущерба в ней уже не было: была «стоимость экземпляров», которая и должна была превышать пятьдесят тысяч. Если же мы посчитаем эту стоимость, пользуясь прайс-листом рекомендуемых розничных цен от самой «1С»¹⁰, то окажется, что равна она «370+(370+314+(9,5*30)+348+225)», итого 1912 рублей. Двух последних игрушек в прайсе не было, поэтому цены взяты с «Озона», самые дорогие варианты, да и доллары пересчитаны в рубли по самому высокому курсу. Но можно считать и по тысяче за штуку – все равно пятидесяти не наберется.

Как же это так можно – насчитать ущерб в пятьдесят одну тысячу, при стоимости игр в две? Известно как – «методом Колмогорова-Шпака»… То есть, в данном случае суд, во-первых, подменил «стоимость экземпляров» на «ущерб», а во-вторых, явно этот «ущерб» завысил. Причем – до очень красноречивой суммы в пятьдесят одну тысячу, как раз чтобы «натянуть» на уголовное дело. Могли бы написать и «50001 рубль», все и так ясно…

Еще один хороший пример – приговор по делу П.В.Фирсанова, вынесенный мировым судьей московского участка №314 [8]. По не странному стечению обстоятельств, «ущерб» по нему тоже составляет пятьдесят одну тысячу рублей. По уже странному стечению обстоятельств в деле тоже фигурирует игра «Quake IV». Но – в количестве одного экземпляра. Именно за него такой «ущерб» и насчитали. Делайте выводы.

«Контрольная закупка»

В типовом приговоре за «пиратку», как правило, есть фраза о том, что подсудимый получил от покупателя деньги, «после чего был задержан
сотрудниками милиции». Речь в данном случае идет о так называемой «проверочной» или «контрольной закупке», оперативном действии, предусмотренном статьей 6 закона «Об оперативно-розыскной деятельности" [1]. Состоит оно, как легко догадаться, в покупке чего-либо, ограниченного в гражданском обороте: наркотиков, оружия, и так далее. После покупки, как правило, достаются «корочки», подзываются двое находящихся рядом понятых, и составляется протокол. По делам о распространении наркотиков или контрафактных дисков «закупка» – основной способ выявить преступление.

Тонкий момент – отграничение «контрольной закупки» от подстрекательства к преступлению. Подстрекательство – это одна из форм соучастия, при которой человек склоняет кого-либо к совершению преступления. То есть, от подстрекателя должна исходить инициатива в установке пиратской копии программы. В случае, если кто-то объявляет о намерении установить «пиратские» программы, устраивать «закупку» вполне можно. Но очень часто встречается другая ситуация: милиционеры звонят по объявлению о «настройке компьютеров»¹¹ и просят «настройщика» установить «что-нибудь от «1С», скажем. При этом подстрекатель должен склонять исполнителя к совершению конкретных действий (т.е., он должен просить не просто «установить программу», а указывать конкретную версию). Как мы увидим далее, действия очень многих оперативников при «закупке» под определение подстрекательства вполне попадают.

Вдобавок, в том случае, если производится «закупка», действия «пирата» не содержат в себе законченного состава преступления, а представляют собой только покушение на него: в этом случае общественным отношениям, охраняемым законом, вреда не причиняется, поскольку контрафакт изымается из незаконного оборота. Такую точку зрения Верховный суд считает правильной в случае с наркотиками, что отражено в одном из его постановлений [3]. Думаю, можно распространить этот принцип на «закупку» вообще (это влияет, в частности, на назначение наказания). Но сейчас повсеместно в таких случаях преступление считают законченным.

Еще один из актуальных вопросов – как определяется, какую программу установить. Как мы помним, для состава преступления нужно, чтобы стоимость соответствующего количества «лицензионных» экземпляров превысила пятьдесят тысяч рублей. Здесь начинается интересное.

Если посмотреть на приговоры, выложенные на сайте НП «ППП», то можно заметить, что в большинстве из них фигурирует одна-единственная версия программы от «1С»: «1С: Предприятие 7.7 Комплексная поставка», причем очень часто – версия для SQL-сервера. Разгадка находится в прайс-листе от «1С» (www.price1c.ru): это – одна из самых дорогих версий, ее цена – восемьдесят четыре тысячи рублей. Только одна ее установка – уже «крупный размер» и уголовное дело. Даже «восьмые» версии столько не стоят. В результате, во-первых, установка других версий до уголовного дела «не дотягивает», а во-вторых, при проведении «контрольной закупки» установить просят именно ее – чтобы «дотянуть».

И еще один момент: даже если «пират» дает объявление об установке заведомо контрафактных продуктов, еще не факт, что он сам, по своей воле, наставит на пятьдесят тысяч. То есть, когда опера просят именно «Комплексную поставку», тоже можно говорить о наличии в их действиях подстрекательства. Но на это суды, как правило, смотрят сквозь пальцы, к тому же, все, зафиксированное в ходе оперативных мероприятий, определяется оперативником, который себе не враг.

Иногда в простоте своей борцы с пиратством выдают прямо-таки феерические перлы. Вот, например, неизвестный сотрудник калининградского «внедренческого центра DRV» делится на сайте НП «ППП» опытом. И записывает при этом в число «сложностей», с которыми пришлось столкнуться, следующее: «Недостаточная компьютерная и бухгалтерская грамотность оперативных сотрудников, принимающих участие в закупке «левых» программ. Несколько дел, после проведения исследования не были возбуждены в связи с недостаточностью ущерба для возбуждения по ст. 146 УК. Т.е. оперативникам удавалось зафиксировать «установку» в лучшем случае «1С:Бухгалтерии Проф, лок.» стоимостью 240 долл. [15]»

Говоря иными словами, подстрекательство оказалось не к преступлению, а к административному правонарушению. Автору и в голову, похоже, не приходит, что место этим «оперативникам» – на скамье подсудимых, рядом с «пиратами».

Кстати, размер закупаемого вполне может служить индикатором того, что закупка «контрольная». Как, например, в случае с делом А.А.Трушникова [7]. В нем фигурируют аж девять дисков с продукцией «Консультант Плюс» и три – с программами от «1С», с «легальной» ценой соответственно пятьсот тысяч и миллион рублей. Это – уже не «крупный размер», а «особо крупный», на порядок серьезнее. А определяется тяжесть преступления фактически «операми», производящими «закупку».

Кроме большого количества покупаемых дисков признаками «закупки» может служить, например, любознательность покупателя. Вкупе с непонятливостью: обычно «закупка» пишется на магнитофон или видеокамеру, и надо разговорить «клиента», чтобы он так открытыми словами, под запись, и сказал, что ставит «пиратку». Ну, или вообще странные просьбы «покупателя»: так, в одном из случаев, о которых мне известно, оперативники, производя «несанкционированное копирование» информации с сим-карт, попросили скопировать одну «симку» на несколько «мультисимок», хотя обычно требуется сделать наоборот. Создав, таким образом, впечатление того, что «клиент» изготовляет «телефоны-двойники». А вот, скажем, в одном из волгоградских уголовных дел [10] оперативники попросили «дать консультацию по программному обеспечению», связанную с вирусами. Человека «развели» на демонстрацию работы вирусных программ, а потом – повязали.

…Еще один признак – и просьба установить дорогущую «Комплексную поставку» там, где заведомо достаточно возможностей версии попроще¹². И еще один: находящиеся рядом люди, которые в нужный момент окажутся понятыми. Или, например, неслыханная щедрость покупателей: платить они могут себе позволить по ценам выше рыночных. Все равно деньги изымут сразу после покупки…

…Больше четырех лет назад «Компьютера» публиковала статью «Мне страшно» Федора Зуева [12], посвященную неоправданному расширению сферы действия Уголовного кодекса на охрану авторских прав, для которой, вообще-то, есть достаточные правовые возможности, предоставляемые гражданским законодательством. Время показало, что тогда рано было бояться. Экземпляр «Квейка» стоил не пятьдесят одну тысячу, а гораздо меньше, а в качестве положительных примеров «борьбы с пиратством» не публиковались документы, которые я бы своей родной матери не показал. Да и «правообладатели» вели себя чуток скромнее. По сомнительным «экспертизам» не выносилось несколько тысяч незаконных приговоров в год. А вот сейчас – выносятся, и «органам» нашим, похоже совсем-совсем на это наплевать.

Нормативные акты:

1. Федеральный закон от 12 августа 1995 г. №144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" (с изменениями от 18 июля 1997 г., 21 июля 1998 г., 5 января, 30 декабря 1999 г., 20 марта 2001 г., 10 января, 30 июня 2003 г., 29 июня, 22 августа 2004 г., 2 декабря 2005 г.)

   
   

2. Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. №162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» (с изменениями от 11 марта 2004 г., 5 января 2006 г.)

   
   

3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ 15 июня 2006 г. №14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами»

   
   

4. Информационное письмо Генеральной прокуратуры РФ от 30 марта 2001 г. №36-15-01 «О практике применения законодательства по защите интеллектуальной собственности, состоянии прокурорского надзора и мерах по усилению борьбы с пиратством в аудиовизуальной сфере»

   
   

Документы:

5. Приговор Железнодорожного районного суда г. Пензы по делу Алешкина А.А. от 8 августа 2006 г. // http://www.appp.ru/obmen/materiali/2006/14-9.htm

   
   

6. Приговор Кировского районного суда г. Омска по делу Азаматова Р.К. // http://subscribe.ru/archive/inet.review.cool1c/200501/25121009.html
   

   
   

7. Приговор Кузьминского районного суда г. Москвы по делу №1-217-2004-14 по обвинению Трушникова А.А. // http://www.appp.ru/obmen/materiali/prigovor_consultant.htm
   

   
   

8. Приговор мирового судебного участка №314 района Марьина роща г. Москвы по делу Фирсанова П.В. от 13 июля 2006 г. // http://www.appp.ru/obmen/materiali/2006/11-10.htm
   

   
   

9. Фабула уголовного дела №82256 (г. Саратов) // http://cyber-crimes.ru/practice/273/?ID=Saratov_82256
   

   
   

10. Фабула уголовного дела №016496 (г. Волгоград) // http://cyber-crimes.ru/practice/273/?ID=Volgograd_016496
    

    
    

Литература:

11. 1С: уголовные дела на пиратов множатся // http://www.cnews.ru/news/top/index.shtml?2005/07/05/181726
    

    
    

12. Зуев Ф., Мне страшно // Компьютера, 2002 г., №16 // http://www.computerra.ru/offline/2002/441/17664/print.html
    

    
    

13. Митин В., ИТ-пиратство: профилактика важнее наказания // PCWeek/RE,
    2005 г., №41 // http://www.pcweek.ru/?ID=505939
    

    
    

14. О партнерстве: приглашение к вступлению // http://www.appp.ru/partnerstvo/invitation/invitation.htm
    

    
    

15. Опыт работы по борьбе с пиратством Внедренческого Центра DRV. Г. Калининград (февраль 2004 г.) // http://www.appp.ru/obmen/materiali/drv1.htm
    

    
    

16. «Охота» на контрафакт // http://www.krmagazine.ru/?archive/84/article2
    

    
    

17. Сборник материалов семинара по интеллектуальной собственности, проведенного в Москве 26-28 февраля 2001 года для прокуроров Российской Федерации. – ООО Издательство «Оригами-М», 2001

    
    

18. Протасов П. Трагедия положений // https://www.duralex.org/pavel-protasov-tragediya-polozheniy/