Там вообще много медицинских баек, но вот эта особенно и все такое…
Оригинал взят у
Заранее оговорюсь, что в этой правдивой истории речь пойдет не о чотких парнях с контрабасами и мотоцыклами и с расписанными под черепа мордасами. Чтобы не вводить в заблуждение. Про них в другой раз.
А рассказ пойдет о городе Подольске, который, со слов доктора Тимофеева, город контрастов не хуже Стамбула, и о трудовых буднях местной психиатрической бригады. Ну, что это такое… Это когда кто-нибудь начинает по летающими тарелками с балкона из швабры стрелять или разговаривать с мусоропроводом, его добрые соседи или домочадцы звонят по нужному телефону, и приезжают психиатр и один или два скучающих крепких санитара — на всякий случай, вдруг в психиатра тоже начнут из швабры стрелять. Неприятно же.
Есть у психиатрической службы и свои старые знакомые — постоянные клиенты. Некоторых психиатров даже ночью разбуди — они тут же тебе назовут эти адреса, вкупе с диагнозом и информацией о том, есть ли в доме лифт. К иным чуть не каждый месяц приезжают как по графику. Не думайте, кстати, что всех приходится в смирительной рубашке выводить. Некоторые, с таком тихим, интравертным бредом и сами порой психиатров вызывают. Ну, пока окончательно не расслоились и у них есть ощущение, что какая-то херня происходит, но они с этим ничего не могут поделать — ну вот стучит покойный дед в окно тринадцатого этажа, хоть ты тресни. Вот и звонят, вызывают с целью поехать в больницу полечиться. Авось за это время и покойный дед улетит куда ему положено.
Так что, когда в тот день бригада получила вызов с одного из таких известных адресов, плохого никто не подумал, и не напрягся даже. Там проживал некий тихий шизофреник, который регулярно и охотно госпитализировался сам. Вот, мол, вам мои демоны, делайте с ними что хотите, забирайте, короче. Был это товарищ весьма вычурный и непростой. И звали-то его как-то по особенному, не знаю как точно, но что-то вроде Лоренцо Иваныч. И бред у него случался обычно такой изящный, что хоть впору показывать профессорам-психиатрам и писателям-фантастам. Соседи его любили и боялись.
Приехали, поднялись на третий этаж. Дверь открыл сам хозяин: «Ой, здравствуйте, Андрей Александрович, а я думал Леночка приедет… я сейчас, сейчас, сумочку только соберу». Лоренцо Иваныч был долговязым детиной в очках, похожий то ли на революционера Троцкого, то ли на веник. Работал где-то там творческой интеллигенцией, это было единственной занятие, за которым он выглядел уместно. В квартире, как всегда, царил хаос. Обозримые пространства были чудовищно захламлены, везде высились горы вещей — книги в паутине, спортинвентарь возрастом старше хозяина, побуревшие от стыда за свою немытость кухонные принадлежности, огрызки разнообразной еды, свежие и не очень. Хозяин вел активную творческую жизнь, судя по всему. Из узкой щели под комодом торчала жопа рыжего кота, который, в ужасе от гостей, пытался запихнуть себя целиком под комод, но у него пока получалось только наполовину. Кот мощно работал задними лапами и предупредительно рычал из-под комода, видимо, насчет своей жопы и поджатого под нее хвоста — очевидно, у него был уже какой-то негативный опыт. На журнальном столике, который угадывался посредине комнате, лежал здоровенный резиновый хер розового цвета на присоске. Доктор не стал слишком глубоко влезать в личную жизнь пациента и интересоваться с какой целью это лежит на таком видном месте — мало ли какие у человека творческие цели могут быть. Может, им рисовать сподручно. Или, может, он пирожки собрался печь, а тесто нечем раскатывать. Мало ли. Психиатры люди тактичные.
К тому же, когда Андрей Александрович расспросил Лоренцо о новых обстоятельствах своей жизни, то стало понятно, что и без розового слоновьего прибора вполне достаточно для уютной койки в дурной больнице. Лоренцо рассказал своё новое мироощущение буднично, извиняющимся тоном — мол, понимаю, что как-то это всё не очень правильно, потому и вызвал. Психиатр с санитаром решили не мешать Лоренцо Иванычу со сборами и пошли курить на кухню.
Наконец, решительный пациент собрал спортивную сумку с нужными для больницы вещами, проверять психиатр не стал — Лоренцо Иваныч был завсегдатай и прекрасно сам знал, что можно брать, а что нельзя. Хозяин выдрал из-под комода верещащего рыжего кота и отнес его вместе с ключами соседке. Санитар нажал кнопку лифта. Лоренцо Иваныч сказал: «Я пешком, если вы не против». Лифт входил в новое мироощущение Лоренцо Иваныча отдельной зловещей концептуальной моделью, поэтому психиатр, осведомленный о проблеме, разрешил: «Там машина напротив подъезда прямо стоит, не промахнешься». Лоренцо Иваныч упрыгал по лестнице, а психиатр с санитаром дождались лифта и поехали на нем. Вызовов много, а ноги не казенные все же.
Вот казалось бы — какая там разница во времени? Полминуты? А сколько за это время успело произойти.
…Выйдя из подъезда, психиатр с санитаром первым делом услышали решительные выражения своего водителя, который срочную проходил на флоте, поэтому ему было можно. С этими самыми выражениями, которыми можно разогнать отряд бирюлевских гопников, водитель бегал вокруг машины за Лоренцо Иванычем, который восторженно озирался через плечо и что-то по-куриному восклицал.
На лобовом стекле психиатрической Газели угрожающе покачивался здоровенный розовый болт. Как рог у носорога. Или таран из эротических фантазий матроны эпохи Возрождения.
Висел он достаточно высоко, чтобы водитель, в котором было росту метр шестьдесят, мог бы без труда его снять. Бабушки у соседнего подъезда что-то оживленно между собой обсуждали, показывая руками какие-то неизвестные меры величины. Точнее, одна показывала, а другие качали головами.
После того, как совместными усилиями Лоренцо Иваныча всё же закрыли в машине, выяснилось, что именно произошло. Если опустить решительные морские выражения, картина вырисовалась такая. Водитель сидел в кабине и читал газету спорт-экспресс в ожидании. Из подъезда вырвался Лоренцо Иваныч, тремя баскетбольными шагам достиг передней части дуровоза и в прыжке, зависнув в воздухе, как обычно делают баскетболисты, или, скажем, гандболисты, впечатал розовый мегапредмет в лобовое. И ощущая себя то ли Майклом Джорданом, то ли актуальным художником, встал напротив, оценивая общий вид. Водитель несколько напряженных секунд подбирал выражения, подходящие для данной ситуации (согласитесь, тривиальными словами тут не обойдешься), а когда подобрал и вылез, Лоренцо Иваныч смекнул, что тут, возможно, вербальным контактом и не обойдется, и бросился бежать. Бежать, правда, далеко от машины он не хотел, поскольку собрался ехать в больницу, но и подпускать к себе водителя, знающего такие выражения, тоже не собирался.
Санитар полез снимать таран. Лоренцо Иваныч трепыхался внутри: «Не надо, ну пожалуйста, он должен быть там! Так надо!»
Лоренцо Иваныч хотел поехать красиво…
