Все, не вынесла душа поэта. Конкретно — вот этой статьи в «ленте». Там они, со ссылкой на «Российскую газету» цитируют показания по бесланскому процессу: о том, что за несколько дней до захвата школы там видели каких-то посторонних людей, типа террористов, и слова одного мальчика, который якобы вытаскивал сакраментальное «оружие» из-под пола. Ниже следует небольшое обобщение на тему «посторонних в бесланской школе до теракта», написанное в основном для тыкания носом при случае.
Вообще, кроме таких вот свидетелей есть и еще одна большая группа народу, которая говорит, будто в самом начале захвата, когда народ стали загонять внутрь школы, на втором этаже уже были люди, которые начали стрелять поверх голов заложников. Естественно, делается вывод о том, что они там с ночи засели. Вдобавок, и сам Кулаев это как бы подтверждает. Правда, его показания в этой части противоречивы. Сначала он отрицает что на втором этаже кто-то был, потом меняет показания после наводящих вопросов. Ну ладно, попробуем попрепарировать.
Только сначала — маленькое отступление: по поводу достоверности тех показаний, которые сейчас даются на суде. Во-первых, даются они через год после событий. Во-вторых, на момент захвата большинство заложников находилось в стрессовом состоянии. В-третьих, после захвата они свободно обменивались мнениями, слухами, читали газеты и смотрели телевизор. В результате этого большинство допрошенных в суде говорит о «сенсационных подробностях» захвата, как правило, с чужих слов и в одних и тех же выражениях. К сожалению, показания на суде — один из самых неточных источников информации. Но попробуем, тем не менее, и из них чего-нибудь выжать.
Тут у меня валяется со старых времен оставшаяся книжка «Психологические особенности показаний очевидцев», надо б отсканировать да выложить, но некогда. Так вот, для иллюстрации того, как нарушается деятельность внимания в эмоциональных состояниях, там приводится исследование изданных воспоминаний о казни декабристов. Как известно, трое из казненных сорвались с виселицы и их пришлось вешать повторно. Из семи рассмотренных воспоминаний современников о казни только в одном правильно указано, кто сорвался. В остальных — разнобой, в одном вообще указаны двое сорвавшихся. И это — при отсутствии общения между собой и гораздо меньшем влиянии на людей в то время средств массовой информации. Сейчас — ситуация гораздо хуже, что мы и увидим. Впрочем, возвращаемся к нашим «лишним» боевикам.
Одни из самых убийственных показаний в этой части — у Фатимы Дудиевой, допрошенной в тринадцатом заседании:
«…я у выхода стояла, она мне говорит: «Вот, где школа начинается, со стороны железной дороги, по улице Коминтерна стоит подозрительная машина КАМАЗ.» Я про себя подумала, я мимо по улице Коминтерна всегда прохожу домой. И всегда КАМАЗ стоит напротив Гуровых. Я про себя думаю, может этот тот КАМАЗ, но все равно посмотрю, что за машина. Я вышла, не дошла до железных ворот. А напротив лестниц стояла машина «ГАЗель» завхоза. И не дошла до железных ворот, как раздался какой-то подозрительный сигнал. Медленный такой, типа сирены. Не от машины сигнал был. Я посмотрела в сторону машины, может кто-то знакомый мне сигналит. А когда посмотрела, и в машине никого не было, я тогда сразу заподозрила, что здесь что-то не то. Я побежала на второй этаж. Как только хотела схватить трубку, меня окружили где-то 9-10 боевиков в светлой камуфляжной форме и сказали: «Ментовская, куда ты хочешь позвонить? Это вам уже не Норд-Ост будет.»
То есть, согласно Дудиевой, она услышала какой-то «сигнал», побежала на второй этаж школы звонить, и там ее встретили боевики. Кстати, у Дудиевой есть еще слова о том, что школьники, придя в школу, не сразу построились на линейку, а сначала находились в школе, в том числе и на втором этаже. Непонятно, как они могли не обнаружить нашу гипотетическую толпу народу. Ну ладно, пусть толпа народу забралась на чердак и там отсиделась. Но.
Семнадцатое заседание, показания Киры Гулдаевой:
«…и в этот момент открывается ворота с железной дороги школы и заскакивает серая, ну, без окон, вот так вот типа решетчатой и маленькие машины за ним. … И вот стоим и выпрыгивает в маске и один за другим выпрыгнули, много их было, где-то человек, шесть, семь … и там как-то школа как П-образно и вот в этот угол нас загнали и вот которые там стояли, стреляют. Я говорю растеряться не растеряться, не знаю, что делать. Вот женщина вперед меня запрыгнула, а я потом уже не могу подняться до окна. Там сзади помогли мне и в это время, когда я уже поднималась, стрельнули в окно наверх и стекла полетели и вся я уже была раненная и сейчас даже бывает, что я выковыриваю эти мелкие стекла. И я уже ничего и не растерялась и бегом, бегом забежала в коридор, спрыгнула в коридор, уже во внутрь школы и забежала в тот класс, где внук находился, я уже и за маму не переживала, только бы говорю схватить его, я говорю и убежать, откуда-нибудь выпрыгнуть. Я побежала, его там не было, я говоря, может они наверху где-то, я бегом, бегом на второй этаж и туда я поднимаюсь и вперед меня бежала девушка или женщина не знаю, в форме милиционера и видимо она уже знала или что, быстро они вытащила сотовый телефон и звонит и сразу нас уже окружили боевики, а ну-ка, говорит, стерва, бросай свой сотовый телефон и прям под ногой вот так поломал. «
«Девушка в форме милиционера» — это Дудиева и есть. То есть, что получается: Гулдаеву загоняют внутрь, причем не через входную дверь, а через окно. Она успевает пробежать до класса, поискать внука, забежать на второй этаж — и только там догнать Дудиеву. То есть, времени прошло минута минимум. Как-то не вяжется это со словами Дудиевой о том, что она пошла на второй этаж еще до приезда боевиков. Да и выстрелов не слышать она не могла, по идее. Скорее всего, просто недоговаривает, неясно, почему. К тому же, если мы прочитаем ее показания полностью, то увидим, что значительную их часть составляют ее собственные трактовки событий: в основном про боевиков, которые «здоровались, обнимались и показывали, вот видимо, что у них отлично все получилось», «суетились, они нервничали, может боялись, что их возьмут врасплох», и т.д.
Ну и самая феерическая часть показаний Дудиевой:
«…я вот так сделала руку, вот так посмотрела, где Ходов стоял, и в этот момент сразу, как будто вот в окно камень кинули. Такой дикий какой-то вот выстрел был. Я почувствовала, что этот выстрел был извне. Потому что, вот так посмотрела на него, вот так хотела облокотиться, так посмотрела, и сразу, и кровь течет. И крутило мою руку. И почувствовала, что стекла полетели, шум стекол тоже слышала. Вот когда камень бросают в окно, это же звук совсем другой был.»
Сразу вспоминается «снайпер- снявший- боевика- на- кнопке». Только вот по данным из обвинительного заключения ранение руки у нее — осколочное, а не пулевое. В общем, уместно вспомнить народную мудрость про то, что у страха глаза велики. Дудиева, похоже, принадлежит как раз к той группе свидетелей, которые о том, что с ними произошло, узнают из газет и телевизора. А из текста показаний Гулдаевой не видно, были ли бандиты на втором этаже тогда, когда она туда забежала, или догнали их с Дудиевой, прибежав снизу. Думаю, если бы были — она об этом так и сказала бы, но уж обойдусь без допущений: будем считать, что мы этого не знаем.
Идем дальше: допрос Амрана Гаджиева в двадцать четвертом заседании. Во-первых, он был до линейки на втором этаже школы и, разумеется, никого постороннего там не видел. Во-вторых, когда начали стрелять, он был не внизу, а все там же — на втором этаже. И не он один: в показаниях говорится про «толпу» людей, которые были там же. У него даже было время спуститься на первый этаж и подняться обратно (показания не цитирую, поскольку читать их стоит целиком). Потом его и других школьников, спрятавшихся в актовом зале (это в одном крыле со столовой, только столовая на первом этаже) отловили и отвели в спортзал. Причем, со слов самого Гаджиева, его привели не последним, после него еще заходил народ. То есть, на начало захвата никто не видел никаких «боевиков на втором этаже» (а свидетельницу, которая сама это якобы видела, а не говорит с чужих слов, я в стенограммах нашел всего одну — Светлану Маргиеву, допрошенную в четвертом заседании).
Вот, как мне кажется, мы и обнаружили источник слухов. Смотрите, как проходил захват: часть бандитов остается снаружи и караулит окна, чтобы через них никто не начал выпрыгивать (про боевиков под окнами, кроме Гаджиева, говорят еще несколько допрошенных). Часть заводит народ внутрь, а часть ходит по школе и ловит тех, кто прячется по классам, причем происходит все это одновременно. Те заложники, которых привели снаружи, видят боевиков, спускающихся со второго этажа, и делают вывод о том, что они там сидели с ночи. Соответственно, и стрелять со второго этажа вполне могли люди, поднявшиеся снизу. А тем, что свидетели говорят, будто времени для этого было слишком мало, вполне можно пренебречь: оценка временных отрезков «на глаз» — одно из слабых мест всех свидетельских показаний. В той же книге про «психологические особенности» описывается, что свидетель, определяющий время «на глаз», склонен недооценивать большие и переоценивать маленькие временные промежутки. И еще одна особенность: если после достаточно долго протекающего события, следует быстро протекающее, то последнее будет недооценено (что очень похоже на нашу ситуацию, когда люди долго стоят у школы в ожидании линейки, а потом их быстро загоняют в школу.) Ну, и состояние наблюдателя тоже влияет: в книге описан эпизод, когда потерпевшая при ограблении утверждала, что грабители пробыли у нее в квартире час, тогда как точно было установлено, что — всего 15 минут.
А вариант «спустились с чердака, пошли к окнам и стали стрелять» — не катит: в коридоре были люди, а в классах спрятаться было нельзя, поскольку туда заходили до линейки. А Маргиева говорит о том, что бандиты стояли чуть ли не у каждого окна коридора, расположенного над окнами на первом этаже, в которые загоняли заложников. Ну, опять же, вспомним про страх и глаза.
Еще один из убийственных аргументов — вошедшие боевики якобы «здоровались» с теми, кто их «встречал в школе». После беглого поиска по слову «здоровались» найдено пять вхождений, два из которых не имеют к бандитам отношения, третье содержится в показаниях человека, который сам захвачен не был, четвертое — у упомянутой уже Дудиевой, о достоверности слов которой я уже говорил. Пятое — в седьмом заседании, показания Ф.Батаговой. Сама она это видела, или опять с чужих слов говорит, неясно.
(Дополнение: в процессе раскопок выяснилось, что среди ингушей распространен такой обычай — обниматься и поздравлять друг друга при благополучном исходе какого-либо мероприятия. Соответственно, это может быть воспринято как приветствие человеком, который такого обычая не знает. Дудиева, кстати, как раз и говорит: «здоровались, обнимались и показывали, вот видимо, что у них отлично все получилось»).
Кстати, мне откровенно непонятно, что мифическая «вторая группа» должна была делать на втором этаже. Что их, в два приема завозили? То есть, готовили такой теракт и сэкономили на машинах? Не верю. Завезти кого-то в школу на ночь перед терактом — хороший шанс попалиться. К тому же, непонятно, зачем им стрелять, как утверждают заложники, со второго этажа. Ну вот представьте, что нам надо загнать в здание тысячу с лишним человек. Тот способ, который виден из показаний Гаджиева, вполне логичен. Но вот если в то время, когда мы заводим народ, по этому самому народу кто-то откроет огонь именно оттуда, куда мы их ведем, то заталкивать людей, боюсь, придется бульдозером.
К тому же, куча «бесланских апокрифов» друг с другом просто не согласуются. Например, слова В.Тумаева, который говорит о том, что он «числа тридцатого августа» видел шесть человек с «военными ящиками», сидящих на крыльце школы. То есть, он пытается так вот изящно намекнуть, что нехорошие боевики ходили в школу как на работу, а в ящиках, разумеется, было оружие. Спрашивается: а что же «закладывали под пол» во время ремонта, который к тому времени был уже закончен? А если у них был беспрепятственный доступ в школу и возможность оружие принести, то непонятно, зачем мудрить с ремонтом и закладывать что-то под пол. В суде допрошена также Т.Березова (на сентябрь 2004 года ее фамилия была Гутиева). Она тоже видела минимум трех незнакомцев возле школы, один из которых был с бородой. Но без ящиков, и не тридцатого, а в начале августа (про «начало» она говорит в суде, а в показаниях, данных комиссии и цитируемых в «РГ», звучит просто «в августе»). Кстати, странно, почему не ссылаются на показания Сусанны Дудиевой (4 заседание). Она тоже все видела: 31 августа на крыльце школы сидело двое незнакомых мужчин, которые играли во что-то, «или в карты, или в нарды». Действительно, как на работу ходили… Да и вообще, детали эти меня смущают: кого ни увидят свидетели до теракта — так чуть ли на лбу у него не написано, что он чеченский террорист: ящики эти «военные», камуфляж, бороды… Ну, кроме Дудиевой: у той они в штатском одеты, и развлекаются даже…
Да, и еще деталь: школьный двор на момент захвата был огорожен забором с воротами. После 3 сентября ворот там нет (видно на аэрофотоснимке). Не совсем понятно, как Березова могла разглядеть с улицы Коминтерна (проходящей параллельно железной дороге, на схеме посмотрите) то, что творится рядом с главным входом (он находится в левой части школы на снимке и по идее, должен был быть скрыт воротами). Хотя — человек, который был в школе, на форуме писал, что многие потерпевшие просто путают, где главный вход, а где не главный. И не только потерпевшие: например, на одной из схем на сайте BBC «главным» назван вход, находящийся в противоположной стороне. Ну ладно, тут я придираться не буду, поскольку по описаниям и сам с трудом представляю, где этот забор находился, а фотографий этой части школы в интернете практически нет.
Или вот вывод одного из заложников, Азамата Сабанова, высказанный им при встрече с Путиным:
«Когда детей стали загонять в школу, то один боевик, который контролировал одну из сторон улицы, по рации, ясно кричал по-ингушски, потом выругался по-русски: «Давайте все оперативно сюда, здесь уже все сделано». Я лично все это своими ушами слышал и могу где угодно подтвердить. И показания в прокуратуре тоже дал. Помимо тех, что на машине приехали и загоняли, еще где-то группы были. Значит, еще планировалось что-то.»
Человек даже не пытается друг с другом сопоставить факты. Для чего говорить «все сюда, все сделано» людям, которые и так «здесь» (на втором этаже) и «сделано все» или «не сделано» — прекрасно видят из окон? А вот связь по рации с группой, которая чкается под окнами с другой стороны школы и окна эти караулит — наоборот, вполне уместна.
А на мальчике, который якобы «таскал из-под пола оружие» подробно останавливаться как-то даже не хочется. Появился мальчик примерно в апреле. Да не один, а в компании еще с тремя товарищами, которые якобы вместе с ним это оружие таскали. Правда, когда депутатская комиссия поехала допрашивать остальных, они куда-то посмывались. Да и вообще — слух про «оружие-под-полом», зародившийся, весьма вероятно, по аналогии с «Норд-Остом», впервые прозвучал на следующий день после теракта и впоследствии опровергался. Спрашивается: где наш мальчик был полгода? Надо бы посмотреть, что СМИ писали про «оружие» в то время: подозреваю, будет всплеск активности. Да и сами показания «мальчика» какие-то странные: со ссылкой на «террориста со шрамом вот здесь» и актовый зал, пол в котором сгорел. При словах «вот здесь» он, весьма вероятно, показывает рукой на горло: террорист со шрамом на том самом месте — как раз одна из «загадок» теракта, поскольку в числе трупов его нет (поглядев на фотографии, по которым трупы опознавались, станет ясно, почему: опознать по ним кого-нибудь трудновато). Ну, а ответственности за лжесвидетельство одиннадцатилетние мальчики, как известно, не подлежат, так что пусть говорит что хочет.
Примерно так же было и с подброшенным тубусом от «Шмеля», кстати, о котором председатель парламентской комиссии по расследованию говорил в эфире «Эха Москвы». Там, насколько я помню, после того, как комиссия сказала, будто бы у найденных рядом со школой тубусов неправильно переписаны номера, в прессе началась истерика с лейтмотивом «следствие замыливает Шмели». На самом деле, никто их не «замыливал», разумеется: из интервью Торшина ясно, что они и сейчас находятся у следователей. Но нашелся ж какой-то правдолюбец, не дал кровавому режиму ничего замылить: нашел и принес бесценное вещественное доказательство, и сдал через «Новую гойзету». На условиях анонимности, естественно. Ну, а тут вот мальчика привели…
